. вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы.
Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его..."
"... заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки..."
"... его густым и очень хорошим бакенбардам..."
"... здоровые и полные щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы..."
"... Один белокурый, высокого роста; другой немного пониже, чернявый" (чернявый - Ноздрев, белокурый - его зять Мижуев)
"... Ноздрев захохотал тем звонким смехом, каким заливается только свежий, здоровый человек, у которого все до последнего выказываются белые, как сахар, зубы, дрожат и прыгают щеки [...] Ноздрев продолжал хохотать во все горло, приговаривая ..."
"... Сам хозяин [...] ничего не имел у себя под халатом, кроме открытой груди, на которой росла какая-то борода. Держа в руке чубук и прихлебывая из чашки, он был очень хорош для живописца, не любящего страх господ прилизанных и завитых, подобно цирюльным вывескам, или выстриженных под гребенку..."
Портрет Ноздрева
. вошел чернявый его товарищ, сбросив с головы на стол картуз свой, молодцевато взъерошив рукой свои черные густые волосы.
Это был среднего роста, очень недурно сложенный молодец с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами и черными, как смоль, бакенбардами. Свеж он был, как кровь с молоком; здоровье, казалось, так и прыскало с лица его..."
"... заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки..."
"... его густым и очень хорошим бакенбардам..."
"... здоровые и полные щеки его так хорошо были сотворены и вмещали в себе столько растительной силы..."
"... Один белокурый, высокого роста; другой немного пониже, чернявый" (чернявый - Ноздрев, белокурый - его зять Мижуев)
"... Ноздрев захохотал тем звонким смехом, каким заливается только свежий, здоровый человек, у которого все до последнего выказываются белые, как сахар, зубы, дрожат и прыгают щеки [...] Ноздрев продолжал хохотать во все горло, приговаривая ..."
"... Сам хозяин [...] ничего не имел у себя под халатом, кроме открытой груди, на которой росла какая-то борода. Держа в руке чубук и прихлебывая из чашки, он был очень хорош для живописца, не любящего страх господ прилизанных и завитых, подобно цирюльным вывескам, или выстриженных под гребенку..."