Фольклорные мотивы в поэме «Кому на Руси жить хорошо» Условимся прежде всего, что под фольклорностью мы будем понимать черты традиционного устно-поэтического творчества, а не черты живой,разговорной крестьянской речи. Когда Некрасов писал, например: Ругательски ругаются,
Немудрено, что вцепятся
Друг другу в волоса...
Гляди — уж и вцепилися!
Роман тузит Пахомушку,
Демьян тузит Луку,
А два братана Губины
Утюжат Права дюжего,
И всяк свое кричит! то это было весьма «народно» с точки зрения интеллигентного читателя и, конечно, достаточно понятно и доступно для читателя-крестьянина, но офольклорности говорить здесь не приходится: это не крестьянская поэзия, а крестьянский язык. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» не вполне однородна по своему характеру: если «Пролог», первая часть, «Крестьянка» и «Последыш» рассчитаны почти полностью на крестьянского читателя, то уже в части «Пир на весь мир» есть главы и эпизоды, изложенные совершенно иначе (особенно то приходится сказать о главе IV — «Доброе время — добрые песни»).
Условимся прежде всего, что под фольклорностью мы будем понимать черты традиционного устно-поэтического творчества, а не черты живой,разговорной крестьянской речи. Когда Некрасов писал, например:
Ругательски ругаются,
Немудрено, что вцепятся
Друг другу в волоса...
Гляди — уж и вцепилися!
Роман тузит Пахомушку,
Демьян тузит Луку,
А два братана Губины
Утюжат Права дюжего,
И всяк свое кричит!
то это было весьма «народно» с точки зрения интеллигентного читателя и, конечно, достаточно понятно и доступно для читателя-крестьянина, но офольклорности говорить здесь не приходится: это не крестьянская поэзия, а крестьянский язык. Поэма «Кому на Руси жить хорошо» не вполне однородна по своему характеру: если «Пролог», первая часть, «Крестьянка» и «Последыш» рассчитаны почти полностью на крестьянского читателя, то уже в части «Пир на весь мир» есть главы и эпизоды, изложенные совершенно иначе (особенно то приходится сказать о главе IV — «Доброе время — добрые песни»).