Прачка, на ней хотел жениться Герасим, но барыня отдала её за Капитона. Вот описание Тани из произведения: "Татьяна, состоявшая, как мы сказали выше, в должности прачки (впрочем, ей, как искусной и ученой прачке, поручалось одно тонкое белье) , была женщина лет двадцати ось-ми, маленькая, худая, белокурая, с родинками на левой щеке. Родинки на левой щеке почитаются на Руси худой приметой - предвещанием несчастной жизни.. . Татьяна не могла похвалиться своей участью. С ранней молодости ее держали в черном теле; работала она за двоих, а ласки никакой никогда не видала; одевали ее плохо, жалованье она получала самое маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник, оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие^дядья у ней в мужиках состояли-вот и все. Когда-то оде слыла красавицей, но красота с нее очень скоро соскочила. Нрава она была весьма смирного, или, лучше сказать, запуганного, к самой себе она чувствовала полное равнодушие, других боялась смертельно; думала только о том, как бы работу к сроку кончить, никогда ни с кем не говорила и трепетала при одном имени барыни, хотя та ее почти в глаза не знала".
Вот описание Тани из произведения:
"Татьяна, состоявшая, как мы сказали выше, в должности прачки (впрочем,
ей, как искусной и ученой прачке, поручалось одно тонкое белье) , была
женщина лет двадцати ось-ми, маленькая, худая, белокурая, с родинками на
левой щеке. Родинки на левой щеке почитаются на Руси худой приметой -
предвещанием несчастной жизни.. . Татьяна не могла похвалиться своей участью.
С ранней молодости ее держали в черном теле; работала она за двоих, а ласки
никакой никогда не видала; одевали ее плохо, жалованье она получала самое
маленькое; родни у ней все равно что не было: один какой-то старый ключник,
оставленный за негодностью в деревне, доводился ей дядей да другие^дядья у
ней в мужиках состояли-вот и все. Когда-то оде слыла красавицей, но красота
с нее очень скоро соскочила. Нрава она была весьма смирного, или, лучше
сказать, запуганного, к самой себе она чувствовала полное равнодушие, других
боялась смертельно; думала только о том, как бы работу к сроку кончить,
никогда ни с кем не говорила и трепетала при одном имени барыни, хотя та ее
почти в глаза не знала".