Однажды, когда она стояла на коленях, сердечно беседуя с богом, дед, распахнув дверь в комнату, сиплым голосом сказал:
– Ну, мать, посетил нас господь, – горим!
– Да что ты! – крикнула бабушка, вскинувшись с пола, и оба, тяжко топая, бросились в темноту большой парадной комнаты.
– Евгенья, снимай иконы! Наталья, одевай ребят! – строго, крепким голосом командовала бабушка, а дед тихонько выл:
– И‑и‑ы…
Я выбежал в кухню; окно на двор сверкало, точно золотое; по полу текли‑скользили желтые пятна; босой дядя Яков, обувая сапоги, прыгал на них, точно ему жгло подошвы, и кричал:
– Это Мишка поджег, поджег да ушел, ага!
Объяснение:
Однажды, когда она стояла на коленях, сердечно беседуя с богом, дед, распахнув дверь в комнату, сиплым голосом сказал:
– Ну, мать, посетил нас господь, – горим!
– Да что ты! – крикнула бабушка, вскинувшись с пола, и оба, тяжко топая, бросились в темноту большой парадной комнаты.
– Евгенья, снимай иконы! Наталья, одевай ребят! – строго, крепким голосом командовала бабушка, а дед тихонько выл:
– И‑и‑ы…
Я выбежал в кухню; окно на двор сверкало, точно золотое; по полу текли‑скользили желтые пятна; босой дядя Яков, обувая сапоги, прыгал на них, точно ему жгло подошвы, и кричал:
– Это Мишка поджег, поджег да ушел, ага!
Объяснение: