Пересказ сын розовой медведицы чернов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1 По дороге из Кошпала шел отряд красных кавалеристов. Командовал ими бывший поручик царской армии Федор Дунда, человек спокойный, выдержанный и смелости необыкновенной Отец Дунды всю свою жизнь прожил на Кавказе, в Пятигорске, и пользовался там популярностью умнейшего доктора. Сын также унаследовал склонность отца к наукам и, скорее всего, пошел бы по его стопам, но незадолго до революции был исключен из Петербургского университета за вольнодумство, а затем направлен в Верненский военный округ. Там и застала его Октябрьская революция. К большевикам он примкнул с первых же дней разброда в армии. А когда началась гражданская война, ему было поручено взять на себя командование эскадроном по борьбе с басмачеством в районах Ферганы и Оши. Полтора года колесил Дунда с отрядом по горам и пескам Средней Азии, гоняясь за бандами басмачей и подстерегая их на перевалах на пути в Кашгарию. Позже отряд был отозван в Ташкент, а затем снова в Верный. Бойцы его, закаленные в сражениях, испытанные зноем безводных пустынь, умеющие преодолевать горы и бездонные пропасти, были сейчас незаменимой силой в условиях полупартизанской войны в предгорьях Тянь-Шаня. В последних боях за Кошпал, куда переместился центр ожесточенных боев, Дунда был ранен в правую руку, но из отряда не ушел. Когда-то он бывал здесь раньше, любил отдыхать в карагачевом парке - в самом центре города. Теперь парк был уничтожен. Он весь оказался перекопанным, масса деревьев была спилена или просто сожжена на корню. Да и в самом городе всюду остались следы жарких боевых схваток. Особенно жалел Дунда, как, впрочем, и все, кто видел Кошпал или жил в нем, знаменитую аллею из вязов, насаженных некогда вдоль шоссе. Она тоже была уничтожена. Рисовые поля вокруг, виноградники - все вытоптали, вырубили и сожгли. - Словно после мамаева побоища, - грустно усмехаясь и поправляя на перевязи руку, сказал Дунда своему и командиру разведгруппы Николаю Скочинскому, еще более молодому человеку, чем он сам. - Белые варвары, - горько вздохнул Скочинский. - Когда только мы с ними разделаемся? - Теперь уже скоро, Коля, скоро, - тихо и уверенно, думая о чем-то, заверил Дунда. Их лошади шли рядом, бок о бок. - Ты знаешь, о чем я позволяю себе размышлять? - Худощавое лицо Дунды осветилось мягкой улыбкой. - Вот окончим войну, обязательно пойду доучиваться, а затем снова приеду сюда и займусь научной работой. Биология с детства была моей страстью. На Кавказе мы с отцом занимались коллекционированием всевозможных тварей. Даже собрали с ним что-то вроде домашнего музея. Вот в ту пору-то я и наловчился стрелять без промаха. Сами добывали, сами препарировали. Интересная, скажу тебе, работа. Азартная. По двое, по трое суток, бывало, петляли в горах в поисках какой-нибудь редкой пичуги или какого-нибудь грызуна. И еда-то на ум не шла. Вот как... Этот разговор происходил близ Кошпала, когда они ехали наперехват одной из белоказачьих банд, по сведениям казаков скрывающейся где-то в районе перевала Коксу, на самой границе. Два дня затем пробирались по горным тропам, которые назывались здесь "кой-джол", то есть "баранья дорога". Вел отряд хорошо знакомый со здешними местами проводник Ибрай. Белоказаки почти начисто уничтожили ибраевский род. Сам Ибрай остался в живых благодаря счастливому случаю: он уезжал с сыном в соседний аул, чтобы разжиться там плиткой чая. А когда вернулся, на месте стойбища нашел только головешки от сгоревших юрт да восемь трупов. Сейчас, выбрав укромное место для привала и расставив часовых, Дунда, Скочинский и Ибрай поднялись на скальный выступ, заросший ольхой, и оттуда стали обозревать те доступные в горах места подъемов и спусков, которыми могла бы воспользоваться казачья банда. Им было известно, что ею командовал дерзкий, не знающий милосердия есаул Казанцев, бывший каратель атамана Аулова. Именно он, Казанцев, уничтожил ибраевский род. - Что скажете, товарищ Ибрай? - обратился Дунда к проводнику. Ибрай еще раз окинул зоркими глазами окрестности гор немного и затем ответил: - Я думаю, надо выше идти. Немножко кружить на горам, потом искать ак-урус сверху. - Но лошадям не под силу одолеть эти горы, - сказал Скочинский. - Зачем лошадям? Лошадь надо оставлять здесь. Дунда внимательно посмотрел на проводника, потом достал из планшетки десятиверстку и, придерживая ее за уголок белыми пальцами забинтованной руки, долго о чем-то думал. - А что, - сказал он, взглядывая на Скочинского в его словах есть резон. Если мы просто перекроем дорогу, нам это ничего не даст. Казанцев на рожон не полезет. Он уйдет за Коксу, только и всего. А наша задача - отрезать его от перевала. Поэтому сделаем так. Ты, Николай, с двадцатью ребятами перекроешь дорогу здесь. Это на тот случай, если Казанцев попытается вырваться из гор. А я с остальными пешим порядком проберусь в горы и перекрою перевал. Вот тогда мы и насядем на них. Тут главное...