То ль радостью, то ль грустью обожгло,
Но защемило сердце, защемило,
Когда в степи явилось мне село
Среди весны, задумчивой и милой.
Над тишиной забытою звеня,
Дрожала розовеющая просинь,
Здесь отцвело, отпело столько вёсен!
Безрадостного я не припомню дня.
И сколько встреч здесь было и разлук –
Всё суета, всё жажда быть счастливым.
А маленькая речка Тугулук
По-прежнему течёт неторопливо.
Земля отцов – не просто так, слова,
Что говорят порой в высоком «штиле»…
Две колеи, заметные едва,
Как два крыла, меня вдруг подхватили!
Еще с полей тянуло холодком,
Туман росу просыпал ледяную,
А мне бежать хотелось босиком
В распахнутую улицу родную!
Где первая любовь моя когда-то
Сложилась тихой песней, как могла,
Данным-давно заброшенная хата
Слепым окном глядит из-за угла;
И козырёк крылечка покосился,
И на сторону крышу повело –
Как будто в травах раненая птица
Волочит ослабевшее крыло…
Всё дорого мне здесь. Любая малость.
Всех лет сгоревшее жнивьё,
Ведь юность здесь моя недосмеялась
И, может, недоплакала своё.
В глуши таёжной и на горных гребнях,
На берегах и Камы, и Днепра
Во мне не гасла, а с годами крепла
Та песня, недопетая вчера…
И вот иду по улице пустынной,
Где ветры одичавшие одни,
Где, кажется, земля печально стынет,
Забытая ушедшими людьми.
И разве только в хате милой дело,
Что мне под знойным солнцем не тепло?
Чужой лишь не поймёт, как опустело,
И прежде невеликое село.
И прежде жизнь текла – всё больше будни,
Но все свой воз тянули, коль впряглись,
И жили здесь людей не хуже люди,
И радовались жизни, как могли.
Неужто же однажды ночью вьюжной
В окне не вспыхнет ни в едином свет?
Неужто было ненужным?
Выходит, что и будущего нет?..
Нет, не по мне конец такой печальный!
Я заклинаю, боли не тая:
ты не кончайся,
О сказка родниковая моя!
О нет, не вызывающе красива,
ну, а взгляни – и глаз не оторвёшь,
моя голубоглазая Россия
с причёской цветом в спеющую рожь;
под грустную мелодию баяна,
ведущая берёзок хоровод,
она в весенних сумерках медвяных,
как в озере лебёдушка, плывёт.
Плывёт в вечернем платье тёмно-синем,
над бровью – шаловливый завиток…
А в ту войну ты сколько износила
солдатских гимнастёрок и сапог?
А сколько тех траншей, плацдармов было
и сколько ран – в атаке штыковой?
И сколько раз склонялась над могилой
ты матерью, и дочкой, и вдовой?..
Покуда жив, могу дышать покуда,
покуда кровь во мне хоть чуть тепла,
я ни на миг всё это не забуду,
что ты, моя земля, перенесла!
И вот смотрю: прекрасней сказки рая
ты предо мною в дымке голубой,–
пусть там их, за границей, удивляет
и русский гнев, и русская любовь…
Живи, голубоглазая Россия! –
Бессмертна красота твоя и стать.
Мы – русские. Мы – в общем-то, простые.
Но нас врагу вовек не разгадать.
То ль радостью, то ль грустью обожгло,
Но защемило сердце, защемило,
Когда в степи явилось мне село
Среди весны, задумчивой и милой.
Над тишиной забытою звеня,
Дрожала розовеющая просинь,
Здесь отцвело, отпело столько вёсен!
Безрадостного я не припомню дня.
И сколько встреч здесь было и разлук –
Всё суета, всё жажда быть счастливым.
А маленькая речка Тугулук
По-прежнему течёт неторопливо.
Земля отцов – не просто так, слова,
Что говорят порой в высоком «штиле»…
Две колеи, заметные едва,
Как два крыла, меня вдруг подхватили!
Еще с полей тянуло холодком,
Туман росу просыпал ледяную,
А мне бежать хотелось босиком
В распахнутую улицу родную!
Ключёвка
Где первая любовь моя когда-то
Сложилась тихой песней, как могла,
Данным-давно заброшенная хата
Слепым окном глядит из-за угла;
И козырёк крылечка покосился,
И на сторону крышу повело –
Как будто в травах раненая птица
Волочит ослабевшее крыло…
Всё дорого мне здесь. Любая малость.
Всех лет сгоревшее жнивьё,
Ведь юность здесь моя недосмеялась
И, может, недоплакала своё.
В глуши таёжной и на горных гребнях,
На берегах и Камы, и Днепра
Во мне не гасла, а с годами крепла
Та песня, недопетая вчера…
И вот иду по улице пустынной,
Где ветры одичавшие одни,
Где, кажется, земля печально стынет,
Забытая ушедшими людьми.
И разве только в хате милой дело,
Что мне под знойным солнцем не тепло?
Чужой лишь не поймёт, как опустело,
И прежде невеликое село.
И прежде жизнь текла – всё больше будни,
Но все свой воз тянули, коль впряглись,
И жили здесь людей не хуже люди,
И радовались жизни, как могли.
Неужто же однажды ночью вьюжной
В окне не вспыхнет ни в едином свет?
Неужто было ненужным?
Выходит, что и будущего нет?..
Нет, не по мне конец такой печальный!
Я заклинаю, боли не тая:
ты не кончайся,
О сказка родниковая моя!
Мы – русские
О нет, не вызывающе красива,
ну, а взгляни – и глаз не оторвёшь,
моя голубоглазая Россия
с причёской цветом в спеющую рожь;
под грустную мелодию баяна,
ведущая берёзок хоровод,
она в весенних сумерках медвяных,
как в озере лебёдушка, плывёт.
Плывёт в вечернем платье тёмно-синем,
над бровью – шаловливый завиток…
А в ту войну ты сколько износила
солдатских гимнастёрок и сапог?
А сколько тех траншей, плацдармов было
и сколько ран – в атаке штыковой?
И сколько раз склонялась над могилой
ты матерью, и дочкой, и вдовой?..
Покуда жив, могу дышать покуда,
покуда кровь во мне хоть чуть тепла,
я ни на миг всё это не забуду,
что ты, моя земля, перенесла!
И вот смотрю: прекрасней сказки рая
ты предо мною в дымке голубой,–
пусть там их, за границей, удивляет
и русский гнев, и русская любовь…
Живи, голубоглазая Россия! –
Бессмертна красота твоя и стать.
Мы – русские. Мы – в общем-то, простые.
Но нас врагу вовек не разгадать.