Найдите средства речевой выразительности в тексте: замечательна творческая биография чехова, что, изучая ее, можно видеть, как безостановочно, неуклонно, планомерно, последовательно растет его духовная личность, как из карлика, меньше которого, кажется, и быть невозможно, он вырастает во всемирного классика. пишущие о чехове любят цитировать его знаменитые строки о том, как он по капле выдавливал из себя раба, но вряд ли кто применил эти строки к его стилю. в первые годы работы антоша чехонте, неугомонный остряк, развлекатель мещанской толпы, был подневольным поденщиком той мелкой бульварной прессы, для которой он без устали трудился от голода себя и семью. угождение обывательским вкусам было его рабьей повинностью. но в то переходное время, когда он перестал называться антошей и все еще не назвал себя чеховым, он в тех же пошлых бульварных листках начинает все чаще и чаще выступать против обывательской пошлости. сохраняя обличье развлекателя мещанской толпы, он все чаще становится ее обличителем. уже к середине восьмидесятых годов чехов окончательно сбрасывает с себя рабье ярмо и путем самовоспитания, путем неустанной борьбы с ин стинктами, мыслями, чувствами, внушенными ему темной средой с самого раннего детства, облагораживает и себя и свой стиль. здесь он снова встает перед нами, как героически-волевой человек, направлявший все силы души на усовершенствование своей нравственной личности. здесь можно воочию видеть действие извечного закона, которому подвластно искусство: чтобы облагородить свой стиль, нужно облагородить себя. оттого-то такая феноменальная разница между первыми его вещами и последними. нам понятна та душевная боль, с которой он перечитывал свои первые вещи: в них он, как в зеркале, увидел себя тем неказистым поденщиком, каким он был, когда начинал свой писательский путь, когда даже правильная речь была еще не вполне освоена им. чем яснее для нас вся мизерность его первоначальной работы, тем выше мы ценим тот нравственный подвиг его труженической, творческой жизни, которому он в течение такого краткого времени очистился от писательских приемов и навыков, усвоенных им в ранние годы. здесь с особой наглядностью становятся очевидны для каждого красота и величие упорного самовоспитания человеческой личности, жаждущей моральной чистоты.
эпитеты-Нам понятна та душевная боль, с которой он перечитывал свои первые вещи: в них он, как в зеркале, увидел себя тем неказистым поденщиком, каким он был, когда начинал свой писательский путь, когда даже правильная русская речь была еще не вполне освоена им.