Эпиграф Да святится имя Твоё; Да приидет Царствие Твоё; Да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Окончание рассказа Женни Рейтер прекратила играть, а музыка все звучала и звучала... Она заполняла собой все пространство и, казалось, ей не хватало места в комнате, звуки «Аппассионаты» раздавались уже в саду, они долетели до скамейки, на которой сидела заплаканная Вера, окутали ее и полетели дальше, потихоньку отдаляясь и затихая. Вера тоже притихла, она уже не всхлипывала, она прощалась с любовью, которой у нее не было, с любовью, которая рядом мимо, но все-таки коснулась ее своим нежным дыханием. Она прислушалась и откуда-то сверху до нее долетели слова, сказанные едва слышным шёпотом: „Да святится имя Твое“. Она смахнула последнюю слезинку, посмотрела вверх в ясное голубое небо, и лицо ее засветилось, заискрилось, как будто его осыпали сотнями нежных поцелуев... Впереди была жизнь!
Да святится имя Твоё;
Да приидет Царствие Твоё;
Да будет воля Твоя и на земле, как на небе;
Окончание рассказа
Женни Рейтер прекратила играть, а музыка все звучала и звучала... Она заполняла собой все пространство и, казалось, ей не хватало места в комнате, звуки «Аппассионаты» раздавались уже в саду, они долетели до скамейки, на которой сидела заплаканная Вера, окутали ее и полетели дальше, потихоньку отдаляясь и затихая. Вера тоже притихла, она уже не всхлипывала, она прощалась с любовью, которой у нее не было, с любовью, которая рядом мимо, но все-таки коснулась ее своим нежным дыханием. Она прислушалась и откуда-то сверху до нее долетели слова, сказанные едва слышным шёпотом: „Да святится имя Твое“. Она смахнула последнюю слезинку, посмотрела вверх в ясное голубое небо, и лицо ее засветилось, заискрилось, как будто его осыпали сотнями нежных поцелуев... Впереди была жизнь!