Мери в романе страдательное лицо: она подвергается суровым жизненным испытаниям и именно на ней Печорин ставит свой жестокий эксперимент разоблачения Грушницкого.Не ради Мери осуществляется опыт, но девушка втягивается в него силою игры Печорина, поскольку имела несчастье обратить заинтересованный взор на лжеромантика и лжегероя. Одновременно в романе во всей остроте решается проблема любви — подлинной и мнимой. Сюжет повести основан на любовном треугольнике: Грушницкий — Мери — Печорин. Избавляясь от влюбленности Грушницкого, Мери влюбляется в Печорина, но оба чувства оказываются иллюзорными.
Влюбленность Печорина — мнимая с самого начала. Притворная любовь Печорина уничтожает притворную любовь Грушницкого. Любовь Мери к Печорину остается без взаимности и перерастает в противоположность — ненависть, оскорбленную любовь. Мери, таким образом, ошибается дважды. Она живет в искусственном, условном мире, ее чистая и наивная душа помещена в несвойственное этой душе окружение, где эгоистические интересы и страсти прикрыты различными масками. Мери угрожает не только Печорин, но и «водяное общество». Так, некая толстая дама чувствует себя задетой Мери и драгунский капитан, ее кавалер, берется это исполнить. Печорин разрушает его замысел и Мери от клеветы драгунского капитана и его шайки. Несмотря на богатство, на социальное положение, на связи, Мери постоянно подстерегают опасности. Ее юная, светлая душа воспитана «светом», Мери восприняла его привычки и поведение. Природное начало в Мери погружено в несвойственную ему среду условности, господствующих приличий, прикрывающих, маскирующих подлинные мотивы поведения и подлинные страсти.

Беда Мери заключается в том, что она не отличает маску от лица, хотя и чувствует разницу между непосредственным душевным порывом и светским этикетом. Видя мучения раненого Грушницкого, уронившего стакан, «она к нему подскочила, нагнулась и подняла стакан и подала ему с телодвижением, исполненным невыразимой прелести; потом ужасно покраснела, оглянулась на галерею и, убедившись, что ее маменька ничего не видела, кажется, тотчас же успокоилась».

Наблюдая за княжной Мери, Печорин угадывает в не искушенном жизнью существе противоборство двух побуждений — естественности, непосредственной чистоты, нравственной свежести и соблюдения светских приличий. Дерзкий лорнет Печорина рассердил княжну, но сама Мери тоже смотрит через стеклышко на толстую даму. Поведение Мери кажется Печорину искусственным, как и знакомое ему поведение московских и иных столичных девиц. Поэтому в его взгляде на Мери преобладает ирония. Герой решается доказать Мери, как ошибается она, принимая волокитство за любовь, как неглубоко судит о людях, примеряя к ним обманчивые светские маски. В Грушницком Мери видит разжалованного офицера, страдающего и несчастного, и потому проникается к нему сочувствием. Пустая банальность его речей кажется ей интересной и достойной внимания.

Печорин, глазами которого читатель изучает княжну, не отличает Мери от других светских девушек: ему известны все изгибы их мыслей и чувств. Однако Мери не вмещается в те рамки, в которые заключил ее Печорин. Она выказывает и отзывчивость, и благородство, понимает, что ошиблась в Грушницком. Мери с доверием относится к людям и не предполагает интриги и коварства со стороны Печорина. Герой Мери разглядеть фальшивость и позерство юнкера, рядящегося в тогу мрачного героя романа, но сам влюбил в себя княжну, не чувствуя к ней влечения. Мери снова обманута, и на сей раз человеком действительно «страшным» и незаурядным, знающим тонкости женской психологии, но не подозревающим, что имеет дело не с ветреной светской кокеткой, а с действительно достойным любви человеком. Следовательно, обманута не только княжна, но неожиданно для себя обманулся и Печорин: он принял Мери за обычную светскую девушку, а ему открылась глубокая натура. По мере того как герой пленяет Мери и ставит на ней свой опыт, ирония его рассказа исчезает. Жеманство, кокетство, притворство — все ушло прочь, и Печорин отдает себе отчет в том, что поступил с Мери жестоко.

Опыт Печорина удался: он добился любви Мери, развенчав Грушницкого, даже защитил ее честь от клеветы. Однако результат «смешного» развлечения ( « я над вами смеялся») драматичен, вовсе не весел, но и не лишен положительного значения. Нравственно и душевно Мери выросла, и власть светских законов отныне станет для нее относительной, а не абсолютной. Мери придется учиться понимать и любить человечество, потому что она обманулась не в одном лишь Грушницком, но и в непохожем на него Печорине. Здесь уже недалеко до мизантропии, до человеконенавистничества и скептического отношения к любви, к прекрасному и возвышенному. Ненависть, замещающая чувство любви, может касаться не только конкретного случая, а стать принципом, нормой поведения и обрести абсолютный характер.

135670ш8ге5    2   29.01.2021 20:37    0