Рассказчик описывает как Акимыч, с которым он воевалв одной и той же горбатовской третьей армии, рассказывал, что в грязном придорожном кювете валялась кукла. Она лежала навзничь, раскинув руки и ноги, ее шелковистые волосы на голове были местами обожжены, глаза выдавлены, а на месте носа зияла дыра, прожженная сигаретой. Акимыч сокрушенно глядит на куклу, над которой кто-то цинично и жестоко глумился. «Так мне нехорошо видеть это! Чему же ты научишь, какой красоте, какому добру, если ты слеп, душа твоя глуха!.. Эх...» - говорит Акимыч, которому это не нравится видеть Акимыч несет куклу закапывать. Ведь это подобие человека.
Рассказчик описывает как Акимыч, с которым он воевалв одной и той же горбатовской третьей армии, рассказывал, что в грязном придорожном кювете валялась кукла. Она лежала навзничь, раскинув руки и ноги, ее шелковистые волосы на голове были местами обожжены, глаза выдавлены, а на месте носа зияла дыра, прожженная сигаретой.
Акимыч сокрушенно глядит на куклу, над которой кто-то цинично и жестоко глумился.
«Так мне нехорошо видеть это! Чему же ты научишь, какой красоте, какому добру, если ты слеп, душа твоя глуха!.. Эх...» - говорит Акимыч, которому это не нравится видеть
Акимыч несет куклу закапывать. Ведь это подобие человека.