Композиционный план сцены дуэли в повести "евгений онегин"

 

  

Скрытые числовые построения представляют собой часть глубинной сюжетно-композиционный структуры ряда пушкинских текстов. Кроме своей изначальной функции – обозначения количества или количественного признака, -  числительные и числа  в поэтике Пушкина приобретают свойства художественного образа, становясь частью смыслового пространства произведения, выступая в роли скрытой метафоры, шифрующей сюжетное действие произведения.  Яркий пример подобного построения мы находим в «Моцарте и Сальери»: «Вот яд, последний дар моей Изоры./Осьмнадцать лет ношу его с собою», - говорит Сальери. Эти «осьмнадцать» (18) вскоре в завуалированной форме отзовутся в рассказе Моцарта о Черном человеке:  «Недели три тому пришел я поздно/Домой. Сказали мне, что заходил/За мною кто-то/ .../Назавтра тот же/Зашел и не застал опять меня./На третий день играл я на полу/С моим мальчишкой. Кликнули меня;/Я вышел.Человек, одетый в черном,/Учтиво поклонившись,заказал/Мне Requiem и скрылся. Сел я тотчас/И стал писать...» «Недели три тому» - это 21 день. «На третий день», то есть спустя 3 дня, а значит – 18 дней назад – «черный человек» заказал реквием. Получается, что к моменту встречи с Сальери, в которой Моцарт будет отравлен, он 18 дней пишет, «носит с собою» реквием, траурное музыкальное произведение. Реквием – метафора смерти. Формальная симметрия числового построения - Сальери носит с собою настоящий яд (смерть) 18 лет, Моцарт пишет реквием (музыкальное произведение о смерти) 18 дней – реализует центральную сюжетно-смысловую инверсию этой маленькой трагедии. Моцарт пишет реквием по заказу – на смерть другого, но оказывается, что это реквием по нему самому – он исполняет его cразу после того, как выпивает бокал, в который Сальери бросает яд. Но если Сальери убивает Моцарта настояшим ядом, то Моцарт своим реквиемом (метафорическим ядом) «убивает» Сальери (как композитора). Отравляя Моцарта, Сальери убивает самого себя, в то время как реквием делает Моцарта бессмертным (живым). Образно говоря, мертвый Моцарт оживает, а живой Сальери умирает.