Какой жанр стихотворения "Облака-вокруг"Цветаевой?Люддд​

Многие поэты в своем творчестве обращались к об разу Москвы. В ней находили величие и пошлость ее превозносили и боготворили. Облик Москвы меняющийся каждую эпоху, постоянно запечатлевался и изменялся в произведениях художниках, поэтов, прозаиков. Отразилась она и в творчестве Марии Ивановны Цветаевой, получив особенных облик, запомнившийся многим читателям. 

Выбор Москвы для Цветаевой не случайно. Поэтесса родилась практически в самом центре Москвы, в доме в Трехпрудном переулке. Для нее город стал чем-то большим, чем жизненное пространство.

В 1916 году молодой Цветаевой был завершен цикл стихотворений о Москве, который можно было бы назвать нескончаемой хвалебной песнью городу. Вступительное стихотворение — «Облака — вокруг» — светлое, радостное, романтичное. Стихотворение является своеобразным подарком дочери поэтессы: откуда-то свысока, должно быть, с Воробьевых гор или с Кремлевского холма, поэтесса любуется городом и показывает его маленькой дочке Але. «Дивный и мирный град» она завещает своему ребенку и ее будущим детям: 

Облака — вокруг, 

Купола — вокруг, 

Надо всей Москвой — 

Сколько хватит рук! — 

Возношу тебя, бремя лучшее, 

Деревцо мое Невесомое! 

Будет твой черед: 

Тоже — дочери 

Передашь Москву 

С нежной горечью... 

Выражение этой нежной горечи часто охватывает художницу слова при воспоминании о родном и любимом городе. Само стихотворение — легкое, невесомое, действительно выглядит как наказ ребенку — простой и понятный, но в то же время передающий тонкое лирическое настроение грядущей утраты того ценного, что хранилось долгие годы. Главным в столице для художницы слова является духовность — жива еще народная вера и стоят еще золотящиеся на солнце «сорок сороков церквей»: 

По церковке — все сорок сороков 

И реющих над ними голубков… Вера и делает город особенным и единственным для поэтессы. Конечно, жители святого города не становятся святыми, оставаясь в чем-то грешными, а в чем-то убогими, однако близость Бога, хранящего столицу, позволяет им очиститься. Потому и покаяние, и слезы верующих обитателей города искренни и чисты: 

На каторжные клейма, 

На всякую болесть, — 

Младенец Пантелеймон 

У нас, целитель, есть. 

Постоянное божественное присутствие создает непередаваемый тонкий духовный лад стихотворения. Появляется желание уйти, убежать от будничности и обычной жизни. Поэтому поэт в представлениях Цветаевой — «смиренный странник, во тьме поющий Бога». Москва в этом контексте — своеобразный ключ, лакмусовая бумажка, открывающая поэтессе ее истинную душу и истинное лицо: 

Я — двойника нащупавший двойник — 

Сквозь легкое лицо проступит — лик. 

О, наконец тебя я удостоюсь, 

Благообразия прекрасный пояс! 

Национальное русское начало пронизывает все творчество Цветаевой, делая его трогательным и жестким одновременно. В дневнике есть следующая запись, полностью передающая образ Цветаевой — россиянки: «Родина не есть условность территории, а непреложность памяти и крови. Не быть в России, забыть Россию — может бояться лишь тот, кто Россию мыслит вне себя. В ком она внутри — тот потеряет ее лишь вместе с жизнью».

Подробнее - на -

Объяснение: