«Самым характерным и ярким, что в его личности бросается в глаза, даже и не специалистам, так это — резкая неустойчивость его психики, имеющая ярко выраженную цикличность смены настроения, далеко выходящая за пределы нормальной ритмичности настроений обыкновенных здоровых людей». (Минц, 1925, с. 31.) [Лицейский период] «Пушкин, с самого начала, был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. Не то чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль между нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных, но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти». (Пущин, 1989, с. 43.)
[Из воспоминаний М.А. Корфа] «В лицее Пушкин решительно ничему не учился, но, как и тогда уже блистал своим дивным талантом и, сверх того, начальников пугали его злой язык и едкие эпиграммы, то на его эпикурейскую жизнь смотрели сквозь пальцы... Вспыльчивый до бешенства, вечно рассеянный, вечно погруженный в поэтические свои мечтания, с пылкими африканскими страстями, избалованный с детства льстецами, Пушкин ни на школьной скамье, ни после, в свете, не имел ничего любезного и привлекательного в своем обращении». (Bересаев,1990, т. 2, с. 78-79.) «В лицее он превосходил всех в чувственности, а после в свете предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий. Должно дивиться, как здоровье и талант его выдержали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались и частые гнусные болезни, низводившие его не раз на край могилы. Пушкин не был создан ни для света, ни для общественных связей, ни даже, думаю, для высшей любви и истинной дружбы. У него господствовали только две стихии: удовлетворение плотским страстям и поэзия, и в обеих
«Самым характерным и ярким, что в его личности бросается в глаза, даже и не специалистам, так это — резкая неустойчивость его психики, имеющая ярко выраженную цикличность смены настроения, далеко выходящая за пределы нормальной ритмичности настроений обыкновенных здоровых людей». (Минц, 1925, с. 31.)
[Лицейский период] «Пушкин, с самого начала, был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии: это удел эксцентрического существа среди людей. Не то чтобы он разыгрывал какую-нибудь роль между нами или поражал какими-нибудь особенными странностями, как это было в иных, но иногда неуместными шутками, неловкими колкостями сам ставил себя в затруднительное положение, не умея потом из него выйти». (Пущин, 1989, с. 43.)
[Из воспоминаний М.А. Корфа] «В лицее Пушкин решительно ничему не учился, но, как и тогда уже блистал своим дивным талантом и, сверх того, начальников пугали его злой язык и едкие эпиграммы, то на его эпикурейскую жизнь смотрели сквозь пальцы... Вспыльчивый до бешенства, вечно рассеянный, вечно погруженный в поэтические свои мечтания, с пылкими африканскими страстями, избалованный с детства льстецами, Пушкин ни на школьной скамье, ни после, в свете, не имел ничего любезного и привлекательного в своем обращении». (Bересаев,1990, т. 2, с. 78-79.)
«В лицее он превосходил всех в чувственности, а после в свете предался распутствам всех родов, проводя дни и ночи в непрерывной цепи вакханалий и оргий. Должно дивиться, как здоровье и талант его выдержали такой образ жизни, с которым естественно сопрягались и частые гнусные болезни, низводившие его не раз на край могилы. Пушкин не был создан ни для света, ни для общественных связей, ни даже, думаю, для высшей любви и истинной дружбы. У него господствовали только две стихии: удовлетворение плотским страстям и поэзия, и в обеих