Глупая заботливость, устраняющая от него необходимость усилий, убивает в нем все шансы на более полную жизнь.
Мы, зрячие, видим отражение душевных движений на чужих лицах и потому приучаемся скрывать свои собственные.
Человек – одно звено в бесконечной цепи жизней, которая тянется через него из глубины к бесконечному будущему.
Отец был похож на тысячу других деревенских помещиков Юго-западного края: он был добродушен, даже , добр, хорошо смотрел за рабочими и очень любил строить и перестраивать мельницы.
По натуре он был очень живым и подвижным ребенком, но месяцы шли за месяцами, и слепота все более налагала свой отпечаток на темперамент мальчика, начинавший определяться. Живость движений понемногу терялась; он стал забиваться в укромные уголки и сидел там по целым часам смирно, с застывшими чертами лица, как будто к чему-то прислушиваясь. Когда в комнате бывало тихо и смена разнообразных звуков не развлекала его внимания, ребенок, казалось, думал о чем-то с недоумелым и удивленным выражением на красивом и не по-детски серьезном лице.
А между тем при всяком взгляде на слепого мальчика сердце матери сжималось от острой боли
Сначала он не обращал внимания на слепого ребенка, но потом странное сходство судьбы мальчика с его собственною заинтересовало дядю Максима.
ты слишком эгоистично носишься со своим горем…
Кто знает, – думал старый гарибальдиец, – ведь бороться можно не только копьем и саблей. Быть может, несправедливо обиженный судьбою подымет со временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я не даром проживу на свете, изувеченный старый солдат…»
Плечи от постоянного упора костылей поднялись, туловище приняло квадратную форму
Объяснение:
Глупая заботливость, устраняющая от него необходимость усилий, убивает в нем все шансы на более полную жизнь.
Мы, зрячие, видим отражение душевных движений на чужих лицах и потому приучаемся скрывать свои собственные.
Человек – одно звено в бесконечной цепи жизней, которая тянется через него из глубины к бесконечному будущему.
Отец был похож на тысячу других деревенских помещиков Юго-западного края: он был добродушен, даже , добр, хорошо смотрел за рабочими и очень любил строить и перестраивать мельницы.
По натуре он был очень живым и подвижным ребенком, но месяцы шли за месяцами, и слепота все более налагала свой отпечаток на темперамент мальчика, начинавший определяться. Живость движений понемногу терялась; он стал забиваться в укромные уголки и сидел там по целым часам смирно, с застывшими чертами лица, как будто к чему-то прислушиваясь. Когда в комнате бывало тихо и смена разнообразных звуков не развлекала его внимания, ребенок, казалось, думал о чем-то с недоумелым и удивленным выражением на красивом и не по-детски серьезном лице.
А между тем при всяком взгляде на слепого мальчика сердце матери сжималось от острой боли
Сначала он не обращал внимания на слепого ребенка, но потом странное сходство судьбы мальчика с его собственною заинтересовало дядю Максима.
ты слишком эгоистично носишься со своим горем…
Кто знает, – думал старый гарибальдиец, – ведь бороться можно не только копьем и саблей. Быть может, несправедливо обиженный судьбою подымет со временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я не даром проживу на свете, изувеченный старый солдат…»
Плечи от постоянного упора костылей поднялись, туловище приняло квадратную форму