Поэт — красивый, двадцатидвухлетний — дразнит обывательскую, размягчённую мысль окровавленным лоскутом своего сердца. В его душе нет старческой нежности, но он может вывернуть себя наизнанку — так, чтобы были одни сплошные губы. И будет он безукоризненно нежный, не мужчина, а — облако в штанах!
Он вспоминает, как однажды в Одессе его любимая, Мария, обещала прийти к нему. Ожидая её, поэт плавит лбом стекло окошечное, душа его стонет и корчится, нервы мечутся отчаянной чечёткой. Уже двенадцатый час падает, как с плахи голова казнённого. Наконец появляется Мария — резкая, как «нате!», — и сообщает, что выходит замуж. Пытаясь выглядеть абсолютно спокойным, поэт чувствует, что его «я» для него мало и кто-то из него вырывается упрямо. Но невозможно выскочить из собственного сердца, в котором полыхает пожар. Можно только выстонать в столетия последний крик об этом пожаре..
Поэт — красивый, двадцатидвухлетний — дразнит обывательскую, размягчённую мысль окровавленным лоскутом своего сердца. В его душе нет старческой нежности, но он может вывернуть себя наизнанку — так, чтобы были одни сплошные губы. И будет он безукоризненно нежный, не мужчина, а — облако в штанах!
Он вспоминает, как однажды в Одессе его любимая, Мария, обещала прийти к нему. Ожидая её, поэт плавит лбом стекло окошечное, душа его стонет и корчится, нервы мечутся отчаянной чечёткой. Уже двенадцатый час падает, как с плахи голова казнённого. Наконец появляется Мария — резкая, как «нате!», — и сообщает, что выходит замуж. Пытаясь выглядеть абсолютно спокойным, поэт чувствует, что его «я» для него мало и кто-то из него вырывается упрямо. Но невозможно выскочить из собственного сердца, в котором полыхает пожар. Можно только выстонать в столетия последний крик об этом пожаре..