Рассказчик вспоминает, как ранней осенью лет сорок назад, возвращаясь с рыбалки, он увидел птицу. Она попыталась убежать, но неуклюже завалилась на бок. Рассказчиком овладел мальчишеский азарт, он догнал птицу и захлестал её сырым удилищем. Взяв мёртвую птичку в руки, рассказчик понял, что это коростель. Он не смог уйти со своей стаей на юг — у птицы не было лапки. Рассказчику стало жаль сдуру загубленной живности, и он похоронил коростеля у обочины.
С тех пор рассказчик каждую весну ждёт коростелей с уже закоренелой виной.
Он знает, как нелегко маленькой птичке добраться до России. Коростели покидают Африку в апреле и почти всю дорогу идут пешком, перелетая только Средиземное море. Птицы стараются обходить города и пересекают только небольшой городок на юге Франции. Коростель стал символом этого города, а его жители каждый год отмечают праздник коростеля и пекут из теста фигурки птиц. Коростель там считается священным.
Много лет рассказчик живёт на свете войну, стрелял в людей, но до сих пор не может простить себе убийства того коростеля.
Рассказчик вспоминает, как ранней осенью лет сорок назад, возвращаясь с рыбалки, он увидел птицу. Она попыталась убежать, но неуклюже завалилась на бок. Рассказчиком овладел мальчишеский азарт, он догнал птицу и захлестал её сырым удилищем. Взяв мёртвую птичку в руки, рассказчик понял, что это коростель. Он не смог уйти со своей стаей на юг — у птицы не было лапки. Рассказчику стало жаль сдуру загубленной живности, и он похоронил коростеля у обочины.
С тех пор рассказчик каждую весну ждёт коростелей с уже закоренелой виной.
Он знает, как нелегко маленькой птичке добраться до России. Коростели покидают Африку в апреле и почти всю дорогу идут пешком, перелетая только Средиземное море. Птицы стараются обходить города и пересекают только небольшой городок на юге Франции. Коростель стал символом этого города, а его жители каждый год отмечают праздник коростеля и пекут из теста фигурки птиц. Коростель там считается священным.
Много лет рассказчик живёт на свете войну, стрелял в людей, но до сих пор не может простить себе убийства того коростеля.