Принимаясь за Робинзона Дефо и не помышлял написать
произведение мирового значения, которое удержится в европейской - и не
только европейской - литературе на несколько столетий, наряду с немногими
шедеврами. Задача его была гораздо более скромная. Он хотел дать английским,
преимущественно лондонским купцам, лавочникам, подмастерьям и иному мелкому
люду занимательное чтение. Вкусы этой публики он успел хорошо изучить за
свою долгую деятельную жизнь и в личном общении с нею во время своих
многочисленных поездок по Англии в качестве коммерсанта и политического
агента, и как публицист, издатель (с 1704 года) газеты Обозрение (Review),
чутко прислушивавшийся к настроениям своих читателей. То была эпоха
зарождения английской колониальной империи, и представители окрепшего после
кромвелевской революции третьего сословия жадно поглощали описания заморских
путешествий, заманчиво изображавших неведомые страны.
Принимаясь за Робинзона Дефо и не помышлял написать
произведение мирового значения, которое удержится в европейской - и не
только европейской - литературе на несколько столетий, наряду с немногими
шедеврами. Задача его была гораздо более скромная. Он хотел дать английским,
преимущественно лондонским купцам, лавочникам, подмастерьям и иному мелкому
люду занимательное чтение. Вкусы этой публики он успел хорошо изучить за
свою долгую деятельную жизнь и в личном общении с нею во время своих
многочисленных поездок по Англии в качестве коммерсанта и политического
агента, и как публицист, издатель (с 1704 года) газеты Обозрение (Review),
чутко прислушивавшийся к настроениям своих читателей. То была эпоха
зарождения английской колониальной империи, и представители окрепшего после
кромвелевской революции третьего сословия жадно поглощали описания заморских
путешествий, заманчиво изображавших неведомые страны.