«Қан мен тер»романынан ұнаған кейіпкердің портретін жаз.

Роман состоит из трех книг: 1) «Сумерки» (опубликовано в 1961 г.), 2) «Сергельден» (1964 г.), 3) «Коллапс» (1970 г.).

Абдижамил, молодой офицер, вернувшийся с войны, ярко выражает свою любовь к Родине и желание петь от всей души на просторном поле жанра романа.

«... Одна сторона по-прежнему сосредоточена на сельской жизни. Как бы долго вы ни пели, это как будто один из ваших корней вонзается в почву вашей родины. В некоторые дни ... вы можете слышать тростник рыбака, сидящего в одиночестве во рту дерева, простую мебель, свечу. Даже если в вашем доме комфортно, у вас все равно есть немного этой вонючей рыбы. Оба они устали от тяжелой работы своих плеч. На блестящей черной поверхности солнца усталое сияние. Голос у него слабый и мягкий. В это время, если темнокожий ребенок убегает, его морщинистое лицо будет сиять внутрь » [1], - говорит писатель.

В этих словах кроется секрет авторского романа «Кровь и пот». Из романов «Сумерки» (1961), «Сергельден» (19b4), «Коллапс» (1970), составляющих трилогию «Кровь и пот», как следует из названия, мы редко видим солнце, сияющее на холме. А если ярко светит, говорят, что герои попали в другой ад. Как и его главный герой Геламан, он постоянно пребывает в состоянии глубокого отчаяния. Однако особое место занимает любовь к Родине.

Любовь прозаика к родному народу и своей степи отражена в его эпическом изображении широкоплечого характера страны, шалкарской песне и истории салкарских кочевников.

Трилогия «Кровь и пот» - это произведение о стране, людях и их общественной судьбе. Это произведение, которое со временем изменилось, но его современные потребности не изменились. Некоторые нео-цыгане, которые пытались сделать нашу золотую литературу последних семидесяти лет похожей на медь, критиковали роман как устаревший.

При чтении трилогии «Кровь и пот» с башни современной независимости, с точки зрения демократии, нет отклонения от казахстанской действительности. И снова он натолкнулся на взгляды, противоречащие господствующей коммунистической идеологии, спрашивая: «Как бдительная цензура сделала это?» Есть основания верить в это.

В третьей и последней книге романа «Крах» Геламан серьезно сомневается в справедливости основного принципа будущего коммунистического общества, пропагандируемого комиссаром Дьяковым.

«... Говорят, тогда все будут такими же. Что ж, в человеческом сердце разрыва нет. Еда, одежда и речь этих людей должны быть одинаковыми. Но что, если Бог не создает то же самое? В конце концов, не было равенства между братьями, которые ели из одного котла, спали вместе и жили вместе. Среди них преобладает слово одного и преобладает слово другого. Один из них с утра до ночи ходит на спине овцы, а другой не слезает с лошади.

Я не понимаю ... Пусть бедные получат равенство. Пусть будет равенство. Но будут ли люди вести себя так же, даже если у них .