Вопросы на тему большой террор и репрессии 30 годов

Характерные черты общества. 70 лет назад, 5 августа 1937 года, в СССР начались масштабные политические репрессии, известные как Большой террор.

Ко второй половине 30-х гг. советское общество представляло собой весьма противоречивое социальное явление. Формально оно было разделено на два «дружественных класса»: рабочий класс и колхозное крестьянство, а также социальную «прослойку» — трудовую интеллигенцию. С 1926 по 1936 г. население городов возросло на 30 млн. человек, из которых не менее 25 млн. были крестьянами, бежавшими из деревни. Города были необычайно переуплотнены, заселялись подвалы, чердаки и бараки. Не более 3% городского населения имело возможность проживать в отдельных квартирах. В целом городское население не приобрело, несмотря на индустриализацию, черт, характерных для урбанизированных (то есть привыкших к комфортным условиям) жителей. Оно имело двойственный характер, оторвавшись от земли, но, так и не впитав в себя городской образ жизни. Такая промежуточная психология была взрывоопасна, но при наличии мощной репрессивной машины находила выход в криминальной сфере. Модернизация не затронула деревню. Колхозное имущество не было своим. Колхозники мечтали о переселении в город как о лучшей доле для своих детей хоть как-то гарантировать их будущее. И все же в деревне еще сохранялись традиции крестьянской самоотверженности, взаимо

Смена социального статуса и его повышение могли произойти лишь при наличии образования. Поэтому наиболее энергичные, активные, удачливые молодые люди имели стимулы для повышения образовательного уровня. И хотя представители «народной интеллигенции» находились под постоянным контролем и угрозой репрессий в случае, например, невыполнения цехом или отделом плановых заданий, их более высокий материальный достаток был гарантирован. Выработалась психологическая модель при к ним: оставшиеся вне репрессий, пережившие несколько волн репрессивных акций люди наряду с глубоко затаенным страхом стали испытывать чувство благодарности властям за то, что репрессии их не коснулись. Само это воспринималось как благодарность властей, признание благонадежности. Отсюда и возникновение у многих людей комплекса «единства партии и народа». Репрессированных и членов их семей старались не замечать, а чаще всего к ним относились, по меньшей мере, с подозрением. В сочетании с мощной пропагандой это вырабатывало тоталитарный тип личности с его наркотической привычкой к указаниям «сверху», отказом от анализа, как действий «верхов», так и своих собственных.