Какие неожиданные военные действия сделал Ганнибал? Против Рима

После Первой Пунической войны овладевший Сицилией, Сардинией и Корсикой Рим добился морского превосходства в водах, которые окружали Италию. Но карфагенский полководец Гамилькар Барка решил возместить понесённые его родиной потери захватами в Испании. Гамилькар высадился на Пиренейском полуострове и покорил здесь обширные области, богатые разнообразными ресурсами. Обретённые таким образом богатства позволили Гамилькару собрать большую наёмную армию. Он основал в Испании несколько крупных, хорошо укреплённых городов, и эта новая карфагенская провинция в считанные годы стала источником грозной опасности для римлян.

Гамилькар был убит в одном из сражений с испанцами (228 г. до Р. Х.), и на посту главнокомандующего в Испании его заменил зять, Газдрубал. Когда и Газдрубал пал от руки наёмного убийцы (220 г.), во главе карфагенской армии на Пиренеях стал сын Гамилькара, Ганнибал, человек необычайных дарований, которого отец ещё в раннем детстве заставил поклясться в вечной ненависти к Риму.

Сделав несколько удачных походов на туземные племена, пробудив этими успехами и взятой у врагов богатой добычей жажду подвигов в своих воинах, Ганнибал пошел на союзный Риму испанский город Сагунт. Предлогом к войне ему послужил спор сагунтян с турдетанами, союзниками Карфагена, о границе их владений. Он окружил город войсками и повел осаду очень сильно. Сагунтяне обратились к римлянам с о и очень храбро оборонялись от врага, далеко превосходившего их силами. Римляне были тогда заняты войною с Деметрием Фаросским и покорением галлов Северной Италии, потому им было неудобно начинать войну с Карфагеном. Вместо того, чтобы послать войско на своим союзникам, они отправили посольство к Ганнибалу. Он не принял римских послов, сказав, что они должны обратиться со своими требованиями к карфагенскому сенату. Ганнибал знал, что друзья его фамилии и купленные им приверженцы настолько сильны в сенате, что его действия будут одобрены там. Он представил карфагенскому сенату дело в таком виде, что зачинщиками спора были сагунтяне, что они обижали союзников Карфагена. Отослав римских послов, Ганнибал усиленно повел осаду города, оборонявшегося с мужеством отчаяния. Как ни крепки были стены Сагунта, как ни храбры были его граждане, на восьмой месяц осады стены рушились под ударами таранов, и воины Ганнибала ворвались в город [219 г.]. Пощады не было. Сагунтяне и не просили её. Перед тем, как неприятель ворвался в город, знатные сагунтяне снесли все золото и серебро из казны и своих домов на площадь, положили на огромный костер и в пламени, пожиравшем их богатства, искали смерти себе. Геройская решимость их послужила примером для других: граждане со своими семействами заперлись в домах, зажгли их и погибли в пламени; те, которые не убили сами себя, умерли с оружием в руках. Сагунт, богатый торговый город, обратился в груду развалин. Но хотя главная масса богатств его сгорела, добыча все‑таки осталась так велика, что насытила или разгорячила алчность воинов и доставила Ганнибалу средства купить себе новых приверженцев в Карфагене.

Разрушение Сагунта и стало поводом к войне Рима с Ганнибалом. Ганнибалу теперь нужны были сильные защитники в карфагенском сенате: приезд римских послов и полученное вслед затем известие о разрушении Сагунта произвели волнение в умах. Бурно было то заседание карфагенского сената, в котором римские послы изложили жалобу на нарушение мира Ганнибалом и потребовали выдачи самовластного полководца и его советников. Ганнон и другие приверженцы мира убеждали сенат удовлетворить римлян, выдать им или по крайней мере удалить из войска виновников войны. Но большинство сенаторов находили это унизительным для народной чести; сторонники Ганнибала оправдывали его действия, говорили, что война начата не им, а сагунтянами и что ничего враждебного Риму не было сделано Ганнибалом. Послы были отпущены с отказом. Но явилось в Карфаген второе посольство с коротким вопросом: с разрешения ли, или без разрешения правительства начал Ганнибал войну против Сагунта, – и с коротким поручением: во втором случае потребовать выдачи Ганнибала, а в первом – объявить войну. Сенат хотел уклониться от прямого ответа оговорками; оратор посольства, Квинт Фабий, собрал в руку складками край своей тоги и сказал: «я держу в руке мир и войну; выбирайте!». Сенаторы воскликнули: пусть он дает им, что хочет; он распустил складки тоги и сказал: «получайте же войну!». Это было последнее слово переговоров, и началась война, к которой уже готовились и Ганнибал и римский сенат, – колоссальная борьба интересов и рас, которая должна была решить, западная ли греко‑римская, или восточная финикийско‑семитическая культура будет править ходом человеческого развития в Европе.