Ного высказывалось противоречивых взглядов о значении и результатах царствования Юстиниана. По мнению некоторых историков, он не понял необходимости ориентировать по новому курсу общую государственную задачу — стать определенно восточным императором (балкано-азиатским) , укрепить здание своего царства в новой, более узкой, но жизненной конфигурации, отказавшись от невыполнимой римской традиции миродержавства. Нельзя, однако, судить об историческом деятеле в той перспективе, какая представляется перед глазами далекого потомка-исследователя. Византийская идея еще не была формулирована во времена Ю. ; римский всемирно-монархический идеал неизбежно охватывал каждого предприимчивого государя не только честолюбивой мечтой, но и сознанием долга. Ю. чувствовал себя обязанным восстановить империю в целом и вдохнуть в нее всесовершенное единство антично-христианской культуры. Он не понял, что обществу и народам, которыми он повелевал, не по силам уже было нести бремя такой политики и что она в конце концов не имела ничего общего с их интересами. Его завоевательные предприятия, как и войны Людовика XIV, выродились из государственных в династические и не могли создать ничего устойчивого. Устраивая администрацию, он, при хороших намерениях, шел и в религиозной, и в политической, и в социальной сфере по ложной дороге, подчиняясь заблуждениям самодовлеющего абсолютизма: им было сделано много внутреннего зла во имя эфемерного внешнего блага. Устоять против разнородных опасностей реставрированное им здание долго не могло. Как бы то ни было, он совершил грандиозное усилие собрать воедино все, до чего доработался древний мир. Его труды в области права и законодательства, просвещения и искусства создали крупное целое, занявшее важное место в эволюции всемирной культуры. "Самая попытка очистить Запад от варваров, представляющаяся чуть не самоубийственной тратой сил на неразрешимую задачу, на самом деле имела неисчислимые последствия. Благодаря походам Велисария и Нарсеса романское выделилось в Италии и приобрело политическую самостоятельность в самый критический момент средневековой истории. Недаром равеннские мозаики напоминают о Ю. и его сподвижниках: сама Романья, византийский юг Италии и папский Рим являются памятниками его попытки прогнать варваров из Римской империи" (П. Г. Виноградов) . "Деятели Юстиниановой эпохи были, может быть, людьми со средними талантами, но крупные течения, агентами которых они являлись, создали глубочайшие последствия в жизни общества" (Финлэй). "
По мнению некоторых историков, он не понял необходимости ориентировать по новому курсу общую государственную задачу — стать определенно восточным императором (балкано-азиатским) , укрепить здание своего царства в новой, более узкой, но жизненной конфигурации, отказавшись от невыполнимой римской традиции миродержавства. Нельзя, однако, судить об историческом деятеле в той перспективе, какая представляется перед глазами далекого потомка-исследователя. Византийская идея еще не была формулирована во времена Ю. ; римский всемирно-монархический идеал неизбежно охватывал каждого предприимчивого государя не только честолюбивой мечтой, но и сознанием долга. Ю. чувствовал себя обязанным восстановить империю в целом и вдохнуть в нее всесовершенное единство антично-христианской культуры. Он не понял, что обществу и народам, которыми он повелевал, не по силам уже было нести бремя такой политики и что она в конце концов не имела ничего общего с их интересами. Его завоевательные предприятия, как и войны Людовика XIV, выродились из государственных в династические и не могли создать ничего устойчивого. Устраивая администрацию, он, при хороших намерениях, шел и в религиозной, и в политической, и в социальной сфере по ложной дороге, подчиняясь заблуждениям самодовлеющего абсолютизма: им было сделано много внутреннего зла во имя эфемерного внешнего блага. Устоять против разнородных опасностей реставрированное им здание долго не могло. Как бы то ни было, он совершил грандиозное усилие собрать воедино все, до чего доработался древний мир. Его труды в области права и законодательства, просвещения и искусства создали крупное целое, занявшее важное место в эволюции всемирной культуры.
"Самая попытка очистить Запад от варваров, представляющаяся чуть не самоубийственной тратой сил на неразрешимую задачу, на самом деле имела неисчислимые последствия. Благодаря походам Велисария и Нарсеса романское выделилось в Италии и приобрело политическую самостоятельность в самый критический момент средневековой истории. Недаром равеннские мозаики напоминают о Ю. и его сподвижниках: сама Романья, византийский юг Италии и папский Рим являются памятниками его попытки прогнать варваров из Римской империи" (П. Г. Виноградов) .
"Деятели Юстиниановой эпохи были, может быть, людьми со средними талантами, но крупные течения, агентами которых они являлись, создали глубочайшие последствия в жизни общества" (Финлэй). "