война на украине означает начало новой эры соперничества между западом и россией. она выявила расхождения в понимании европейской безопасности и углубление конфликта ценностей. вместе взятые, эти две проблемы отражают интенсификацию «столкновения европ», подразумевающее относительно либеральное видение региона западом и более консервативное понимание европы россией.
все чаще говорят о новой «холодной войне», предполагая, что это соперничество станет продолжением противостояния второй половины xx века. многие западные политики и наблюдатели , что российский президент владимир путин пытается повернуть время вспять и даже воссоздать – и что поэтому сегодня можно извлечь уроки из опыта «холодной войны».
такие разговоры, сколь бы притягательными они ни были, являются заблуждением. слишком часто они загоняют дискуссию в рамки повторяющихся , которые препятствуют пониманию россии и ее отношений с западом.
это усложняет для запада формулирование реалистичной политики в отношении как украинского кризиса, так и в отношении россии в целом.
использование других ярких аналогий – как, например, сравнение поведения современной россии с действиями нацистской германии в 1930-х гг. – еще больше отдаляет нас от понимания сложности международного кризиса. это – злоупотребление , при котором политические мифы и абстракции уводят нас от взвешенных аргументов касательно россии и стирают грань между предполагаемым и известным наверняка.
дебаты о новой «холодной войне» препятствуют развитию западной мысли в отношении россии. они отражают – и поощряют – развитие опасной тенденции в рядах политиков и военных стратегов, которая состоит в подготовке к войнам прошлого. они также подразумевают определенную предсказуемость и уверенность в том, как поведет себя россия, не принимая при этом в расчет ни отличную от прошлого сегодняшнюю международную ситуацию, ни приспосабливаемость россии к геополитическим изменениям.
война на украине означает начало новой эры соперничества между западом и россией. она выявила расхождения в понимании европейской безопасности и углубление конфликта ценностей. вместе взятые, эти две проблемы отражают интенсификацию «столкновения европ», подразумевающее относительно либеральное видение региона западом и более консервативное понимание европы россией.
все чаще говорят о новой «холодной войне», предполагая, что это соперничество станет продолжением противостояния второй половины xx века. многие западные политики и наблюдатели , что российский президент владимир путин пытается повернуть время вспять и даже воссоздать – и что поэтому сегодня можно извлечь уроки из опыта «холодной войны».
такие разговоры, сколь бы притягательными они ни были, являются заблуждением. слишком часто они загоняют дискуссию в рамки повторяющихся , которые препятствуют пониманию россии и ее отношений с западом.
это усложняет для запада формулирование реалистичной политики в отношении как украинского кризиса, так и в отношении россии в целом.
использование других ярких аналогий – как, например, сравнение поведения современной россии с действиями нацистской германии в 1930-х гг. – еще больше отдаляет нас от понимания сложности международного кризиса. это – злоупотребление , при котором политические мифы и абстракции уводят нас от взвешенных аргументов касательно россии и стирают грань между предполагаемым и известным наверняка.
дебаты о новой «холодной войне» препятствуют развитию западной мысли в отношении россии. они отражают – и поощряют – развитие опасной тенденции в рядах политиков и военных стратегов, которая состоит в подготовке к войнам прошлого. они также подразумевают определенную предсказуемость и уверенность в том, как поведет себя россия, не принимая при этом в расчет ни отличную от прошлого сегодняшнюю международную ситуацию, ни приспосабливаемость россии к геополитическим изменениям.