Гринев без колебаний в страшную минуту казни защитников Белогорской крепости готов был принять смерть, но не изменил присяге. Например, «Я глядел смело на Пугачева, готовясь повторить ответ великодушных моих товарищей». Не поступился он и своей честью: не стал целовать руку Пугачеву, хотя тот и подарил ему жизнь. Гринев говорит, что он «предпочел бы самую лютую казнь такому подлому унижению»