Перечитайте размышления Гагина о живописи, об искусстве. Подумайте, как они могут быть связаны с душевным кризисом самого И. С. Тургенева.

Гагин, «владея порядочным состоянием», уехал с сестрою за границу, чтобы серьезно заняться живописью. В его одежде заметно стремление подражать бедным и независимым европейским художникам. Отправляясь рисовать, он «надел круглую шляпу a la Van Duck, блузу…». Любопытный психологический штрих: увлеченный художник пуще всего «просил <…> позаботиться о том, чтобы суп был не слишком жидок» к его возвращению. Избрав для картины «старый дуплистый дуб», Гагин и его новый друг «довольно умно и тонко рассуждали, о том, как именно должно работать, чего следует избегать<…> и какое собственно значение художника в наш век». Этим завершилось творческое утро: «Наболтавшись досыта и наполнившись чувством удовлетворения, словно мы что-то сделали, вернулись мы домой». После такого эпизода читателя не удивляет, что хотя «в его (Гагина) этюдах было много жизни и правды, что свободное и широкое; но ни один из них не был окончен». Гагин сам в минуту просветления горько сетует на «проклятую <…> распущенность». Он сознает, что настоящим художником сможет стать, «коли хватит терпенья». История художнических попыток Гагина и размышления о причинах их крушения близки злоключениям Райского в «Обрыве». «Без горького, постоянного труда не бывает художников… нет! трудиться ты не будешь, сжаться ты не сумеешь», – к такому убеждению пришел Н. в первый же день знакомства с Гагиным.

Возможно Тургенев так же переживал свой душевный кризис, когда не мог полностью отдаться творчеству, по-настоящему работать, а не говорить об этом. Поэтому он и предпринял поездку за новыми впечатлениями.