Арина Петровна, как ей казалось, умела хорошо разбираться в людях. В Порфирии же она чувствовала нечто загадочное, до поры до времени неразъясненное. Салтыков-Щедрин пишет, что «Арина Петровна давно уже с какою-то подозрительностью относилась к сыновним заискиваньям. Этот пристально устремленный взгляд казался ей загадочным, она не в силах была определить, что именно он источает из себя..