Чи зміняться мешканці Каперни після випадку з пурпуровими вітрилами?
О. Гріну дорікали, що він не пише сучасних творів, він
розсердився і запитав: «Хіба «Пурпурові вітрила» не сучасна
річ?» Чи актуальна повість сьогодні?
Чи доводилося вам зустрічати (чути про) людей, схожих на героїв
повісті О. Гріна «Пурпурові вітрила»?

В песне золотых труб под алыми парусами уходит «Секрет» от навсегда ужаснувшейся Каперны. «И пусть счастлива будет та, которую «лучшим грузом» я назову, лучшим призом «Секрета»!» — провозглашает матрос Летика — ему дано последнее слово. Апофеоз. Здесь бы и поставить точку. Но следует постпозиция. Рассвет. Еще спит экипаж, поборотый вином Грэя, только рулевой да вахтенный держатся на ногах. А на корме задумчивый и хмельной Циммер «тихо водил смычком, заставляя струны говорить волшебным, неземным голосом, и думал о счастье...» (3, 65). Такое или во всяком случае чем-то похожее уже было в русской литературе.

«Пусть их живут, как венки вьют!» «Люди, на угрюмых лицах которых, кажется, век не проскальзывала улыбка, притопывали ногами и вздрагивали плечами. Все неслось. Все танцевало». Но вот уносится куда-то веселье. «Гром, хохот, песни слышались тише и тише. Смычок умирал, слабея и теряя неясные звуки в пустоте воздуха. Еще слышалось где-то топанье, что-то похожее на ропот отдаленного моря, и скоро все стало пусто и глухо». Кончилось представление. И следует грустная, тягостная концовка, резко нарушающая веселый, озорной рассказ.

«Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас, и напрасно одинокий звук думает выразить веселье? В собственном эхе слышит уже он грусть и пустыню, и дико внемлет ему. Не так ли резвые други бурной и вольной юности, поодиночке, один за другим, теряются по свету и оставляют, наконец, одного, старинного брата их? Скучно оставленному! И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем ему». В мечте счастливы герои «Сорочинской ярмарки», но стоит повернуться к действительности... О невозможности, призрачности счастья говорит Гоголь в заключении своей искрометной повести.

В последней фразе «Алых парусов», повествовавших о реально возможном счастье, вдруг рядом встали слова «волшебным, неземным» и «счастье», а после шло лишь раздумчивое многоточие. Не о призрачности ли, уязвимости счастья под алыми парусами говорило оно? Счастье вдвоем, вдали от людей — вновь мотив бегства, ухода, неоднократно уже развенчанный автором? Именно так, например, понял «Алые паруса» Андрей Платонов. «Уйдя на корабле в открытое море своего взаимного, двойного одиночества, Грэй и Ассоль, в сущности, не открывают нам секрета человеческого счастья,— автор оставляет его за горизонтом океана, куда отбыли влюбленные, и на этом повесть заканчивается» (Человеков Ф. Рассказы А. Грина. — «Литературное обозрение», 1938, № 4, с. 48).

А исключительность Грэя? А искусственность ситуаций, встреч, совпадений? А, наконец, Каперна — что с ней? Поиски путей к человеческому счастью только начинались. 4 декабря 1920 года Грин читал «Алые паруса» Михаилу Слонимскому. 8 декабря — членам Дома искусств Но печатать не спешит. Только в 1922 году в газете «Вечерний телеграф» (8 мая) — глава «Грэй». И лишь в 1923 году — первое и отдельное издание. Почему Грин так долго не дает в печать «Алые паруса»? ответ может быть только один: сомневается, примет ли, поймет ли новый читатель столь много значащее для него произведение. Сам он считает его вещью современной.

«Мне рассказывали: Грину представили молодого человека. — Ваш поклонник, давно мечтает познакомиться с вами.— Грин забыл все и всех. Он уединился с поклонником своим и долго, внимательно и отечески беседовал с ним. Поклонник ушел, Грин помрачнел:

— Дело в том, что я еще в разбеге,— будто бы сказал Грин.— И пока что пишу то, что бежит на меня, задевает, увлекает. А этому молодому человеку хочется, чтобы я отобразил текущую действительность. Резко затормозить — опасная штука, можно голову сломать. Я еще лечу, плыву, я еще не сказал всего своего. А разве «Алые паруса» не современная вещь? Невнимательные вы, ей-ей!» (Борисов Леонид. Александр Грин. — «Литературный современник», 1939, № 7-8).

Кстати, по выходе «Алых парусов» журнал «Печать и революция» в рецензии Сергея Боброва дал высокую оценку феерии, увидев в ней явление большого искусства и, что очень важно, современное по духу произве-дение.

Объяснение: