«Этот один усладительный вечер, выкроенный из семидесяти нудных вечеров, являлся для него источником периодически возрождающегося блаженства». Один-единственный вечер мистер Чендлер мог проводить так, как он желал бы проводить всегда – в роскоши и безделье. Его душа отдыхала. Он мог ходить по Бродвею не как зритель, а как «экспонат» - им самим в его праздничной одежде можно было любоваться. Его прельщал мишурный блеск жизни Манхэттена.