Почему птицы остаются в гнезде в течение долгого времени

Объяснение:

В общем же, привязанность птицы к гнезду у разных видов птиц неодинакова, находясь в зависимости также и от внешних обстоятельств. Если я хочу, например, только взглянуть на кладку кряковой утки, я приближаюсь к гнезду так, чтобы утка заметила меня еще издали, и прохожу мимо него как бы случайно. Утка, конечно, видит меня и сжимается инстинктивно, в надежде остаться незамеченной. Если при этом я подойду слишком близко, то утка взлетит и вскоре исчезнет из поля зрения. Теперь я могу спокойно брать отдельные яйца, чтобы узнать их насиженность; затем кладу их обратно в гнездо, вновь прикрываю пухом и удаляюсь. Утка тем временем находится где-либо на воде, чистится, пьет, кормится и, как после обычного перерыва в насиживании, возвращается к гнезду привычным путем. Но если, приняв по ошибке гнездо кряквы за гнездо какого-нибудь редкого вида уток, я буду тайком подкрадываться к нему и попытаюсь неожиданно схватить утку, то этим напугаю ее и могу испортить все дело. С криком ужаса улетит она испуганно прочь и не вернется уже так легко обратно. У нее возникает представление о связи между гнездовым местом и смертельной опасностью. Нечто подобное происходит и с нашим обычным вяхирем. Прежние представления об отсутствии у этих птиц привязанности к гнезду не соответствуют тому, как ведут себя голуби, поселившиеся в последнее время в городских парках. Когда я нахожу гнездо в безлюдном лесу, напуганная птица стремительно улетает прочь и больше не возвращается. Однако в зоологическом саду я могу с лестницы добираться до голубиных гнезд с целью наблюдать развитие яиц и птенцов; при этом реакция со стороны птицы может быть двоякая: насиживающая птица или бросается вниз на землю и затем, трепеща крыльями, удаляется прочь, изображая из себя хромую, или весьма неохотно поднимается с гнезда и остается сидеть на той же или соседней ветке, пока потревоживший ее человек не удалится. В обоих случаях насиживание продолжается. Эти парковые птицы привыкли к виду человека и ведут себя по отношению к нему так, как к своим обычным, более мелким врагам, или вообще не очень тревожатся его присутствием.